— Нет! — сказал он.

Ииркан услышал это слово. Он повернулся, и на лице его был написан ужас. Увидев Эльрика, он зарычал, и с его губ тоже сорвалось одно слово, которое одновременно было и криком ненависти.

— Нет!

С большим усилием вытащил Эльрик из ножен шпагу Оубека. Но она казалось ему слишком тяжелой, тянула его руку вниз, и он не смог даже поднять ее, так что острие шпаги коснулось пола, а рука Эльрика лежала на ней, отдыхая. Он тяжело дышал, стараясь набрать в грудь как можно больше этого тяжелого душного воздуха. Зрение его начало туманиться, Ииркан стал тенью. Только две черные шпаги висели холодно и спокойно по самому центру круглой комнаты и были видны ему совершенно ясно. Эльрик почувствовал, как в комнату вошел Ракир и встал позади него.

— Ииркан, — сказал Эльрик после долгого молчания. — Эти шпаги — мои.

Ииркан улыбнулся и потянулся рукой к шпагам. Какой-то странный стонущий звук, казалось, исходил из них. От каждой исходило слабое черное сияние. Эльрик увидел выкованные на них руны и почувствовал страх. Ракир приладил к тетиве лука стрелу. Он натянул тетиву до плеча, прицелившись в принца Ииркана.

— Если он должен умереть, Эльрик, только скажи мне.

— Убей его, — сказал Эльрик.

И Ракир спустил тетиву. Но стрела двинулась по воздуху очень медленно, а затем просто повисла между лучником и его предполагаемой жертвой.

Ииркан повернулся, и лицо его было перекошено в злобной усмешке.

— Оружие смертных здесь бесполезно.

— Должно быть, он прав, — Эльрик обратился к Ракиру. — И твоя жизнь здесь в опасности. Иди.

— Нет, я должен остаться здесь и помочь тебе.

— Ты не можешь помочь. Ты только будешь мешать, если останешься. Иди!

С большой неохотой Красный Лучник закинул лук за спину и ушел.

— А сейчас, Ииркан, мы должны решить этот спор. Ты и я.

4

И тогда Рунные Шпаги «Шпага Печали» и «Повелительница Бурь» слетели с того места, на котором провисели так долго. «Повелительница Бурь» сама влетела в правую руку Эльрика. «Шпага Печали» — в правую руку Ииркана. И два человека с изумлением стояли на противоположных концах Пульсирующей Пещеры и глядели друг на друга и на шпаги, которые сейчас держали в руках. Шпаги пели. Их голоса были слабыми, но их ясно можно было слышать. Эльрик с легкостью поднял огромную шпагу, поворачивая ее то так, то этак, восхищаясь ее неземной красотой.

— «Повелительница Бурь», — сказал он.

А затем он вновь почувствовал страх. Внезапно у него возникло такое ощущение, что он родился заново, и что эта рунная шпага родилась вместе с ним. Как-будто они никогда не расставались.

— «Повелительница Бурь»! — и шпага нежно застонала и еще тверже устроилась в его руке. — «Повелительница Бурь»! — вскричал Эльрик и бросился на Ииркана. — «Повелительница Бурь»!

И тут он опять почувствовал страх, великий страх — он был полон им до краев. И этот страх вызвал в нем какое-то странное чувство удовольствия, сладкую жажду, необходимость биться с братом и убить его, вонзить шпагу глубоко в сердце Ииркана. Отомстить. Пролить кровь. Послать его душу в ад.

И сейчас же, перекрывая голоса шпаг и пульсирующий ровный гул пещеры, послышался громкий крик Ииркана:

— «Шпага Печали»!

И «Шпага Печали» поднялась вверх, чтобы отразить удар «Повелительницы Бурь» и сделать выпад против Эльрика, который отскочил в сторону и ударил «Повелительницей Бурь» сверху вниз и сбоку; удар этот на мгновение потряс Ииркана и Шпагу Печали, и принц на секунду отступил назад. Но следующий выпад Повелительницы Бурь снова был отражен. И следующий, и еще один. Если Эльрик и Ииркан были фехтовальщиками, примерно равными по классу, то и шпаги были одинаковыми: каждая из них обладала собственной волей, хоть и служила своим владельцам. Звяканье металла о металл постепенно переросло в дикую металлическую звонкую песню, которую пели две шпаги. Радостную песню, как будто они были счастливы, что, наконец, опять бьются, как встарь, хотя на этот раз воевали одна против другой.

Эльрик почти не видел своего двоюродного брата, лишь иногда мелькала сквозь занавес стали его темное дикое лицо. Внимание Эльрика почти целиком было приковано к двум черным шпагам, потому что, казалось, шпаги эти бились сами, и ставкой была жизнь одного из бойцов (а возможно, и обоих), подумал Эльрик, а соперничество между Эльриком и Иирканом было пустым звуком по сравнению с братским соперничеством между шпагами, которые словно искрились от удовольствия сравнить, кто из них сильнее после тысячелетий бездействия. И это наблюдение, сделанное им, пока он бился — и бился за свою жизнь так же, как за свою душу, — дало Эльрику возможность обдумать свою ненависть к Ииркану. Да, он убьет Ииркана, но не по другой воле, пусть даже могущественной, а по своей собственной. Нельзя было целиком отдаваться во власть этим черным шпагам.

Острие Шпаги Печали мелькнуло у его глаз, и Повелительница Бурь поднялась, чтобы еще раз отразить удар. Эльрик больше не бился со своим братом. Всей своей волей он боролся с волей двух черных шпаг. Повелительница Бурь, метнулась к открывшемуся на долю секунды горлу Ииркана. Эльрик вцепился в шпагу, оттаскивая ее назад, тем самым пощадив брата. Повелительница Бурь почти взвыла от негодования, как собака, которой не дали укусить грабителя.

Эльрик заговорил сквозь сжатые зубы:

— Я не буду твоей марионеткой, рунная шпага. Если нам суждено быть вместе, если мы связаны с тобой одной судьбой, то мы должны сейчас научиться понимать друг друга.

Шпага, казалось, заколебалась, потом перестала биться сама, и ее захват в руке Эльрика ослаб. Тут же ему пришлось защищаться против молниеносной атаки Шпаги Печали, которая, в свою очередь, словно мгновенно почувствовала свое преимущество.

И тогда Эльрик ощутил, как огромный свежий поток энергии вливается в его правую руку, разливаясь по всему телу. Да, вот что могла делать эта шпага. С ней он не нуждался ни в каких травах и снадобьях, и с ней он никогда больше не будет слабым. В мирное время он будет триумфально править. В битве он будет горд. Теперь он может путешествовать один, никого и ничего не боясь. Казалось, шпага сама подсказала ему эти мысли, когда он отражал молниеносную атаку Ииркана.

А что надо будет шпаге взамен? Он это знал. Шпага сказала ему об этом без всяких слов. Повелительнице Бурь нужна битва, сражения, потому что в этом была основе ее существования. Повелительница Бурь должна была убивать, потому что в этом черпала она свою энергию, в жизнях и душах людей.

Эльрик заколебался, и в этот момент Ииркан громко закричал и кинулся на него, так что Шпага Печали ударила его по шлему, и он был отброшен назад, и упал, видя, как Ииркан поднимает обеими руками шпагу, чтобы воткнуть ее рунное лезвие в его тело.

Эльрик знал, что сделает все возможное, чтобы избежать судьбы, при которой душа его будет выпита Шпагой Печали, а сила его напоит силу принца Ииркана. Поэтому он резко откатился в сторону и поднялся на одно колено. Потом он повернулся и поднял Повелительницу Бурь, держась одной рукой в перчатке за ее лезвие, а другой — за рукоять, чтобы отразить тот мощный удар, который готовил принц Ииркан. И две черные шпаги застонали, как от боли, и они задрожали, и черное сияние начало литься с них, как кровь льется из человека, пронзенного многими стрелами. И Эльрик, все еще стоящий на колене, был отодвинут каким-то непонятным ему образом от этого черного сияния, задыхающийся, оглядывающийся по сторонам в поисках так же внезапно и непонятным образом исчезнувшего принца Ииркана.

И тогда Эльрик понял, что Повелительница Бурь опять говорила с ним. Если он не хочет умереть от лезвия Шпаги Печали, тогда он должен принять то условие, которое ставила ему Черная Шпага. Эльрик твердо сказал:

— Он не должен умереть! Я не убью его, чтобы доставить тебе удовольствие!

И сквозь черное сияние выбежал Ииркан, ревущий, рычащий, размахивающий рунной шпагой. И вновь Повелительница Бурь сама ринулась в открывшееся место, и вновь Эльрику удалось удержать ее, Ииркан был только задет. Повелительница Бурь нетерпеливо извивалась в руках Эльрика.